Неточные совпадения
Был вечер. Небо меркло.
ВодыСтруились тихо. Жук жужжал.
Уж расходились хороводы;
Уж за рекой, дымясь, пылал
Огонь рыбачий. В поле чистом,
Луны при свете
серебристомВ свои мечты погружена,
Татьяна долго шла одна.
Шла, шла. И вдруг перед собою
С холма господский видит дом,
Селенье, рощу под холмом
И сад над светлою рекою.
Она глядит — и сердце в ней
Забилось чаще и сильней.
Точно: под самым обрывом таится источник; дубовый куст жадно раскинул над
водою свои лапчатые сучья; большие
серебристые пузыри, колыхаясь, поднимаются со дна, покрытого мелким бархатным мхом.
На поверхности
воды показалась огромная щука. Она быстро свилась кольцом, сверкнув
серебристой чешуей, хлестнула хвостом направо, налево и обдала их обоих брызгами. Костяков побледнел.
Погибель была неизбежна; и витязь взмолился Христу, чтобы Спаситель избавил его от позорного плена, и предание гласит, что в то же мгновение из-под чистого неба вниз стрекнула стрела и взвилась опять кверху, и грянул удар, и кони татарские пали на колени и сбросили своих всадников, а когда те поднялись и встали, то витязя уже не было, и на месте, где он стоял, гремя и сверкая алмазною пеной, бил вверх высокою струёй ключ студеной
воды, сердито рвал ребра оврага и
серебристым ручьем разбегался вдали по зеленому лугу.
Волны все бежали и плескались, а на их верхушках, закругленных и зыбких, играли то белая пена, то переливы глубокого синего неба, то
серебристые отблески месяца, то, наконец, красные огни фонарей, которые какой-то человек, сновавший по
воде в легкой лодке, зажигал зачем-то в разных местах, над морем…
Признаки утра:
серебристый туман забелел над
водой, и молодые орлы недалеко от него пронзительно засвистали и захлопали крыльями.
Там и сям вдалеке чернели лачужки озерских рыбарей, затопленные до кровли; местами выглядывали из
воды безлиственные верхушки дубов; перекидываясь целиком в гладком зеркале реки, они принимали вид маленьких островков, и только тоненькие
серебристые полоски, оттенявшие эти островки, давали чувствовать быстрину течения.
В дальнем конце пруда чуть виднелась темная линия далекого леса, зубчатой стеной встававшего из белого тумана, который волнами ползал около берегов; полный месяц стоял посредине неба и озарял всю картину
серебристым светом, ложившимся по
воде длинными блестящими полосами.
И мальчик дернул удочкой и вытащил из неподвижной
воды небольшого
серебристого карася. Владимир Сергеич отправился направо.
Там всё было хмуро, неподвижно и пропитано суровой важностью, а здесь — грациозные берёзы качали гибкими ветвями, нервно дрожала
серебристая листва осины, калинник и орешник стоял пышными купами, отражаясь в
воде; там желтел песок, усеянный рыжеватой хвоей; здесь под ногами зеленела отава, чуть пробивавшаяся среди срезанных стеблей; от разбросанных, между деревьев, копен пахло свежим сеном.
Ночь мчалась галопом; вечер стремительно убегал; его разноцветный плащ, порванный на бегу, сквозил позади скал красными, обшитыми голубым, клочьями.
Серебристый хлопок тумана колыхался у берегов,
вода темнела, огненное крыло запада роняло ковры теней, земля стала задумчивой; птицы умолкли.
Надвинулись сумерки, наступает Иванова ночь… Рыбаки сказывают, что в ту ночь
вода подергивается
серебристым блеском, а бывалые люди говорят, что в лесах тогда деревья с места на место переходят и шумом ветвей меж собою беседы ведут… Сорви в ту ночь огненный цвет папоротника, поймешь язык всякого дерева и всякой травы, понятны станут тебе разговоры зверей и речи домашних животных… Тот «цвет-огонь» — дар Ярилы… То — «царь-огонь»!..
Чудная картина открылась перед глазами, особенно ночью, когда взошла луна. Корвет шел между островами, освещенными
серебристым светом. Кругом стояла тишина. Штиль был мертвый. Мириады звезд смотрели сверху, и между ними особенно хорошо было созвездие Южного Креста, лившее свой нежный свет с какой-то чарующей прелестью.
Вода сверкала по бокам и сзади корвета брильянтовыми лентами.
И идет себе «Коршун» почти без качки под брамселями и бом-брамселями узлов по восьми, по девяти в час, и только
вода серебристой лентой стелется по бокам и за кормой, оставляя за нею след.
Выплеснутая на него
вода сбегала теперь мелкими
серебристыми каплями с его волос, с пальцев его дрожащих рук, с его платья, с его сомлевших колен: словно все существо его плакало, и слезы его лились на пол той самой комнаты, где за два года пред этим он был продан как пария, как последний крепостной раскрепощенной России.
Мрачная зелень сосновых лесов, изредка перемежаемая
серебристым березняком, волновалась по тощей равнине этой, отделяла черной каймой ижорский берег от голубых
вод Невы и моря и обрисовывала купу островов и суровый берег карельский.
Ярко и весело светил месяц на землю, звездочки при нем чуть искрились, то пропадали, то снова сверкали в темной синеве горизонта, как резвые рыбки в чистой
воде блистают своей
серебристой чешуей.
Ярко и весело светил месяц на землю, звездочки при нем чуть искрились, то пропадали, то снова сверкали в темной синеве горизонта, как резвые рыбки в чистой
воде блистают своей
серебристой чешуею.
Яркие звезды одна за другой загораются в небе, полный месяц выкатится из-за леса,
серебристым лучом обольет он широкие луга и сонную речку, белоснежные песчаные берега и темные, нависшие в
воду ракиты, а Гриша, ни голода, ни ночного холода не чуя, стоит босой на покрытой росой луговине и поет-распевает про прекрасную мать-пустыню…